Общие сведения

Sitemap

Гостевая книга

Дружественные ресурсы

Кременчуг - Полтава - Ромны. Лето 2007 года

Мы с мужем Дмитрием Бродским, начиная с 2005 года, совершаем длительные путешествия по Украине. Сдаем свою московскую квартиру и уезжаем. Изначально целью наших путешествий было побывать на земле наших еврейских предков, увидеть своими глазами те места, где они родились, почувствовать глубже их жизнь, понять ее.

Довольно длительный период своей жизни я преподавала историю в школе, - и для самых маленьких, и для подростков. И поняла одну вещь, - на мой взгляд, принципиально важную. Та история, которая изложена в учебниках - это лишь обобщенный приблизительный вариант того (а зачастую еще и искаженный), что случилось с людьми и обществами в предыдущие эпохи, а подлинная история часто бывает от нас сокрыта и требует личного участия и распознавания. Я имею в виду историю повседневной жизни отдельных людей. Только из таких отдельных камушков и может сложиться более-менее адекватный образ прошлого, а это значит, что изучение повседневной жизни отдельных людей есть важнейший путь познания современности, нас сегодняшних - через осмысление судеб наших предков. Такой путь требует, конечно же, мотивации и определенных навыков работы с различными документами или иными артефактами. В нашем случае такими источниками собираемых фактов стали музеи и архивы городов и местечек Украины, их улицы и закоулки, кладбища, мемориалы и, конечно же, жизнь среди аборигенов, - потомков тех, кто жили бок о бок с нашими предками.

Вступление

1. С чего все начиналось

2. Почему это интересно не только нам самим?

3. География путешествия

Так случилось, что в период с 2005 по 2008 гг. мы жили в Феодосии по 3, а то и по 6 месяцев в году, - приглядывали за дачей нашего товарища, который сам не мог там находиться по разным причинам. Можно сказать, что мы с мужем выполняли функцию управляющих. Это не было работой в строгом смысле этого слова, - т.е., нам за нее не платили денег, хотя дел было много. Поэтому приходилось сдавать квартиру в Москве, чтобы такой проект мог осуществиться. Уже в первый сезон нашего там пребывания (лето - осень 2005 года) мы открыли интереснейшую страницу истории Юго-Восточного Крыма, а именно - историю караимов. Конечно, до этого мы уже знали, кто это такие, но знания эти были довольно поверхностными. Когда в 1998 году мы впервые вместе поехали в Крым, то посетили в Бахчисарае старинную крепость Чуфут-Кале, - главный караимский город средневекового Крыма, и в общем виде познакомились с историей караимов.

И вот, спустя 8 лет, находясь в Феодосии, мы узнали от местных жителей, что на холмах за городом сохранилось старинное еврейское и караимское кладбища. Понятно, почему они находились рядом, - иудаизм объединял судьбы двух этнически разных народов.

Шли туда, узнавая дорогу у местных жителей, - ни в каких путеводителях тогда еще эти 2 кладбища не были упомянуты.

Октябрь выдался дождливым, но в тот день город отдыхал от осенней хляби, и мы воспользовались короткой передышкой. Сразу за слободкой, в овраге, мы увидели несколько камней, беспорядочно торчавших из земли. Это все, что осталось от еврейского кладбища. Мы не знали еще тогда, что кладбище окончательно было разрушено не немцами, оккупировавшими Феодосию, а уже после войны местные жители растащили плиты и памятники на строительство и ремонт своих частных владений.

Несколько надгробных плит мы видели вмурованными в качестве покрытия дворика Исторического музея. На нашу просьбу объяснить, как здесь очутились эти плиты с надписями на иврите, заместитель директора раздраженно ответила в том духе, что это спасло исторические памятники от полного уничтожения.

Возможно, что это и так...

Вернемся к старинному кладбищу. По некоторым данным, здесь находили плиты, датированные 12 веком. Имена знаменитых караимов - виноградаря и общественного деятеля (последнего до захвата Крыма большевиками главы правительства республики Крым) Соломона Крыма, а также владельца табачной фабрики Стамболи сегодня известны далеко за пределами Феодосии.

Во время 2-й мировой войны караимы пострадали меньше евреев потому, что нацисты не считали их этническими евреями, - т.е., с точки зрения расовой «теории» они не были столь опасны, как евреи, несмотря на то, что и те, и другие проповедовали иудаизм. Правда, в отличие от евреев, караимы не признавали Талмуд. Для них священной книгой оставалось Пятикнижие Моисея. На этой почве между караимами и евреями на протяжении столетий возникали трения и разногласия, - порой очень драматические.

Эта страница истории их взаимоотношений сегодня довольно полно освещена в различных источниках. Некоторые исследователи даже считают, что результатом этого противостояния явилось отсутствие даже развалин синагог в Феодосии.

Спорное мнение, конечно, но факт остается фактом. Правда, и между различными течениями в иудаизме тоже было много борьбы, так что, я думаю, отсутствие памятников - это результат комплекса причин, а не какой-то одной.

Еврейская история Феодосии закончилась трагически - в 1942 году еврейское гетто было ликвидировано, все евреи расстреляны и захоронены во рву на западной окраине города. О том, что существует памятник жертвам Холокоста, мы узнали из краткого упоминания о нем в статье путеводителя по Феодосии, изданного в 2007 году.

Должна заметить, что вплоть до осени 2008 года в экскурсиях по городу, как правило, не упоминались ни караимское кладбище, ни место захоронения расстрелянных евреев. Как обстоит дело сейчас - нам неизвестно.

Итак, идея осуществить путешествие по Украине, - по местам наших еврейских предков - возникла именно в Феодосии, и не только под впечатлением истории караимов, но, прежде всего, под влиянием недоумения о полном забвении истории еврейской общины, которая в иные времена достигала в Крыму внушительных размеров.

Караимы пришли на полуостров из Хазарии, власть которой простиралась когда-то до Киева. А наши предки евреи - откуда они пришли? А главное, что с ними стало и какие следы их жизни остались на Украине? Наши представления об этой жизни были поверхностными, - ведь наши бабушки и дедушки, практически, ничего о ней не рассказывали. А сколько родственников осталось лежать во рвах на окраинах городов и местечек Украины? Почему не рассказывали - это другой вопрос, сейчас мы понимаем, почему. Но, покидая нас, «уходя в другой мир», они оставили нас наедине с самими собой, вырванными из прошлого.

Кто мы? Откуда мы? Для того, чтобы связать все обрывки этой непрерывающейся нити, что зовется История, чтобы полнее осознать себя и передать своим детям и внукам это мироощущение непрерывности бытия, мы и отправились в путешествие по Украине. Влияние двухтысячелетней истории Феодосии сыграло свою роль, - мы почувствовали себя участниками процесса.

Кременчуг - Полтава - Ромны

Составили план путешествия, купили билеты, заказали через Интернет гостиницы. Поездка была рассчитана на 12 дней, включая время в пути. Отправлялись из Симферополя.

Первым городом на нашей карте был Кременчуг. Здесь (по некоторым данным) в 1912 году родился и провел свое раннее детство отец Дмитрия, Бродский Александр Маркович. Нам так же было известно, что в 1915 году семья жила в Днепропетровске. Революцию 17 года доктор Бродский Марк Михайлович (дедушка Дмитрия) принял на стороне большевиков. В разгар гражданской войны его жена Софья Герман и двое их детей (Саша и Дора) оказываются в Крыму, где в 1920-м (возможно в Ялте) Софья Герман умирает от тифа. После смерти матери двое маленьких детей сначала жили в семье местных русских жителей, - пока туда не приехала из Гомеля родная сестра умершей Анна. Ей каким-то чудом удалось переправить племянников к отцу, который к тому времени уже работал в Москве.

Марк Михайлович Бродский получил медицинское образование в начале гражданской войны из рук большевиков, и всю последующую профессиональную жизнь слыл отличным диагностом. А его сын Александр стал инженером-конструктором. Но была у инженера Бродского мечта, не совсем подходящая для советского служащего, - он любил яхты. И что еще удивительнее, мечта его в 1937 году сбылась, - он стал капитаном и «владельцем» парусного судна (швертбота), названного им в честь погибшего во льдах Северного Ледовитого океана Нансеновского морского парусника «Фрам», а в начале 60-х - капитаном элегантной «Лады». Под парусом последней он много лет ходил с друзьями по Селигеру и многим рекам и каналам Волжского бассейна. Правда, «Лада» была собственностью клуба «Водник», но иного выхода при «развитом социализме» у простого человека не было.

Фотографии из семейного альбома рассказывают о чудесных днях, проведенных молодой семьей Бродских на Селигере. Они датированы 1936 - 1940 годами. Всматриваясь сегодня в очертания берегов, в силуэт церкви монастырского комплекса Нилова Пустынь, я не могу не думать о другой реальности, параллельной той, которая смотрит на меня счастливыми лицами близких людей со старых фотографий. Ведь именно здесь, на территории монастыря в 1940 году был лагерь пленных польских офицеров, а на дне озера «нашли могилу» многие из них... И не могу не задавать себе вопроса: «А знали ли они, эти весёлые и добродушные люди, об этом? Видели ли что-нибудь? Слышали от местных жителей?»

На Селигере отдыхали многие деятели советский культуры и их близкие. В семейном архиве Бродских сохранилось стихотворение Натальи Крандиевской - бывшей жены «советского графа» Алексея Толстого, датированное 1940-м годом и которое, как считает сын Александра Бродского (ныне мой муж Дмитрий), посвящено его отцу:

Белой яхты движенья легки,

Ускользающий парус все меньше.

Есть на свете еще чудаки,

Что влюбляются в яхты как в женщин.

Эти с берега долго глядят

На гонимую ветром психею,

На ее подвенечный наряд,

На рассыпанный жемчуг за нею...

1940, с. Заречье

Что касается яхты «Фрам», то она сгорела в 1941 году, в самом начале немецкой оккупации...

Когда мы вышли на кременчугский берег Днепра в первый же вечер и увидели белоснежные яхты, тайна отцовской мечты открылась нам...

Нетрудно было себе представить, как ребенком впитывал он в себя это зрелище и полюбил на всю жизнь легкий бег кременчугских «чаек». А ведь именно так назывались первые легкие парусные суда, построенные на кременчугской верфи еще в 18 веке. Их строили здесь, а потом отправляли в Херсон. Легкие стремительные «чайки» были любимым средством передвижения по воде казаков. Они на них даже «на турка ходили»...

Кременчуг расположен на водном пути к Черному морю. В 15 веке здесь стояла крепость литовского князя, не пускавшего непрошенных гостей с юга на днепровские просторы, а значит дальше, в Европу.

Петр начал пробивать дорогу к Балтике именно отсюда, с кременчугских и херсонских верфей, где строились первые суда. Александр Суворов залечивал раны, полученные в битвах с турками, тоже здесь, в Кременчугском военном госпитале.

Город соперничал с Полтавой за звание главного губернского города. Здесь развивалась промышленность, налаживались торговые связи с другими регионами России и мира. Стремительно рос банковский сектор. В результате, Кременчуг стал вторым (после Киева), городом Российской империи, где в конце 19 века пошел первый трамвай...

В это время кременчугская еврейская община была самой многочисленной в Полтавской губернии. Город даже называли «украинским Иерусалимом».

Конечно, ныне ничего подобного не сохранилось...Во время последней Мировой войны город стал ареной боевых действий, поэтому почти стерт с лица земли. В нем сохранились только послевоенные советские памятники и немного городских зданий начала 20 века, чудом уцелевшие во время бомбежек.

Местные жители знают сегодня, что город разрушила советская авиация, потому что здесь была расположена важнейшая стратегическая переправа, и во время наступления наших войск город беспрерывно бомбили, дабы отрезать гитлеровцам путь к отступлению.

Местные жители буквально вгрызались в землю, жили в землянках, но, как рассказывала нам одна местная жительница, - ныне сотрудница краеведческого музея, - радость переполняла их сердца от одной мысли, что кончается, кончается эта страшная оккупация. Они жили в землянках еще несколько лет после освобождения, но это, по ее словам, уже была жизнь, а не существование. Но вот что любопытно: когда немцы бежали и по приказу командования поджигали населенные пункты, некоторые из них пытались предупредить и даже спасти местных крестьян и горожан, буквально вытаскивая их из горящих жилищ, и предлагали уходить вместе с ними.

За время немецкой оккупации в Кременчуге было уничтожено несколько (источники указывают «от 3-х до 15») тысяч евреев и большая часть из них расстреляна на окраине города на Песчаной горе, куда сегодня можно доехать на городском трамвае.

Как и везде на оккупированных территориях, в Кременчуге находились люди, не мирившиеся с бесчеловечной политикой нацистов по уничтожению еврейского населения.

«Попытки отдельных священников спасать евреев, выдавая им свидетельство о крещении, решительно пресекались властями. 29 октября 1941 г. оккупационные власти разослали циркуляр, который обязывал священников отказывать евреям в крещении. <...> В Кременчуге протоиерей Романский крестил евреев и давал им христианские или русские имена".

(И.А.Альтман Холокост и еврейское сопротивление на оккупированной территории СССР: Учеб. пособие для студентов высших учебных заведений/ Под ред. проф. А.Г.Асмолова. М.: Фонд «Холокст», 2002. - 320 с.)

Кременчуг, как указывает Еврейская энциклопедия, был центром хасидизма на Полтавщине. Но сегодня о богатой еврейской составляющей истории города ничто не свидетельствует, кроме новой синагоги, построенной в бывшей еврейской слободке на ул. Квартальной в самом центре города.

Туда нас отвела все та же пожилая женщина (украинка), смотрительница краеведческого музея, которая рассказывала нам, как девчонкой пережила немецкую оккупацию. А в мае 2008 года на территории этой хасидской синагоги был установлен памятник жертвам Холокоста в Кременчуге.

Я уже писала, что Кременчуг был крупным еврейским образовательным центром на Полтавщине в период с конца 19-го - начала 20-го веков.

Интересное подтверждение тому я нашла в книге Динура Бен-Циона «Мир, которого не стало». В своих воспоминаниях он рассказывает о том, как они с братом были отправлены семьей из Нежина учиться в еврейскую школу в Кременчуге. Но мальчику едва исполнилось 8 лет, он был слишком мал для того, чтобы жить вне семьи и, в конце концов, вынужден был вернуться домой. А старший брат еще проучился какое-то время в Кременчуге. И вот что любопытно. Маленький мальчик был столь отлично подготовлен дома для учебы, столь самостоятельно мыслил, что рабби в кременчугской школе был вынужден в своих дидактических целях подавлять эту его самостоятельность, что угнетало ребенка, и он, в конце концов, вернулся в дом матери. Но через несколько лет Динур опять поехал в Кременчуг, где продолжил учебу. То есть, я хочу сказать, что Кременчуг был городом, куда стремились отправить своих детей еврейские семьи из других городов губернии, потому что это был крупный образовательный центр, где преподавали известные еврейские учителя, где было развито книгопечатание, в том числе, еврейской литературы, где проходили различные встречи с известными знатоками Торы и диспуты на духовные темы. Ситуация стала меняться с 1905 года, когда волна еврейских погромов прокатилась по Украине.

«18 ноября 1905 года начался еврейский погром в Кременчуге и Крюкове. В уезде было введено военное положение и назначено временное Кременчугское губернаторство. Разграблено 200 домов, 60 лавок, были убитые, 40 раненых. И только войска приостановили беспорядки, продолжавшиеся 3 дня. Начальник войск Крюковского гарнизона в рапорте начальнику войск Кременчугского гарнизона просит поощрить офицеров есаула Табаева и хорунжего Панкратова с ротой 20-го пехотного Галицкого полка в посаде Крюков, которые 20 октября 1905 года во время еврейского погрома "своей умной распорядительностью и тактичным обращением прекратили бесчинства".

21 и 22 октября рота с капитаном Трусквиным способствовала установлению тишины и спокойствия без применения оружия. В документе отмечается "доблесть и гуманная распорядительность офицеров и нижних чинов, которые, не имея отдыха, 3-е суток выполняли свой долг".

Кременчугские газеты публиковали приказы Кременчугского губернатора о сходках "молодых евреев и евреек с противоправительственными целями".

Изъяты из продажи газеты и журналы, в т.ч. "Еврейский рабочий", "Дер фрайд".

В большинстве случаев евреев от погромщиков никто не защищал. "Полтавщина" 4 ноября 1905 года писала, что в Ромнах сгорели дома евреев, русско-еврейская библиотека с редкими книгами. "Достаточно было 2-3 христиан, чтобы отстоять любой дом, но таких не нашлось. Почти все интеллигентное общество сочувственно смотрело на действия хулиганов. Некоторые домовладельцы безжалостно выгоняли своих жильцов-евреев. Порядочными и честными людьми оказалась кучка рабочих". (Газета "Полтавщина", 4.11.1905).

В Кременчуге во время погрома ящиками уносили фрукты, которыми торговали евреи. Пострадавший Цуко Лемберг показал, что его яблоки "хапали і селяни, і баби, і різні городські люди, і навіть баришні, інші складали на підводи цілі ящики і увозили". Бежавших на берег Днепра евреев (до 50 человек) ограбили матросы. Узнав о погроме в с. Дмитровка Кременчугского уезда, крестьяне из хуторов прибыли сюда и стали увозить муку из склада. Это делали и богатые казаки-хуторяне, имевшие по нескольку десятков гектаров земли. Затем погромщики разгромили бедные еврейские семьи, убивали и калечили. "Полтавщина" 8 ноября 1905 года писала о трагедии, что произошла 20 октября в Гадяче: "Хулиганы брались громить еврейские магазины. Представители власти и интеллигенция пытались уговорить грабителей, но безуспешно. Слышались в адрес интеллигентов: "Ишь паны, жидовские защитники. Они, проклятые жиды, царя не хотят!" Крестьяне спокойно нагружали свои возы выброшенными из лавок товарами. Там дядько через плечо перекинул пар 15 валенок". В селе Максимовка Гадячского уезда погромом руководил предводитель дворянства Петро Кривошеин. Общая сумма убытков от погромов в Гадяче составляла 200 тыс. руб. Как правило, власти бездействовали. 18 и 19 октября в Ромнах погромщики сожгли все еврейские магазины, аптеки, 2 синагоги, 2 типографии, несколько школ и всю еврейскую часть базара. Всю ночь грабители открыто носили и возили имущество. Газета "Полтавщина", описывая события 18 и 19 октября, констатирует, что "Городское управление ничего не сделало для прекращения безобразий". Описывая погром в Переяславе 18 октября 1905 г., эта же газета подчеркивает, что ни один из погромщиков не был арестован, а в таком маленьком городке каждого знают в лицо. Хулиганы вначале напали на митингующих, которые собрались по поводу царского манифеста 17 октября, с криками "бей жидов!". Они избивали людей, разбивали в домах стекла, врывались в квартиры евреев, калечили их, уносили имущество. В м. Березани уцелело всего 3 дома. ("Полтавщина", 29 октября 1905 года). В Переяславе на пароходной пристани орда пьяных крестьян из села Андрушей грабила всех попадавшихся евреев. Присутствующий урядник никаких мер не предпринимал. ("Полтавщина", 11 ноября 1905 года). Газета пишет, что на 2 день погрома в Переяславе в лавки евреев тянулись вереницы мужчин и женщин, богатых и бедных, старых и молодых, и каждый хотел поживиться. Народ был уверен в правомочности своих действий, ибо распространялся слух, якобы манифестом 17 октября дозволено 3 дня бить евреев за то, что они идут против царя».

(Гольдштейн М.И. «Очерки истории евреев Полтавщины»).

Очевидно, что ситуация была чрезвычайно сложной, и от поведения городских властей зависело очень многое.

Конечно, после волны погромов 1905-1906 годов еврейское население Кременчуга сократилось, многие семьи предпочли переехать в другие, более спокойные, области. Хотя, если серьезно изучить ситуацию в других губерниях, вряд ли можно будет утверждать, что в других местах было лучше. Лучше было в Полтаве, потому что власти и общественность выступила против погромов. Возможно, в Одессе, потому что еврейское население города подготовилось к возможным эксцессам, создав там многочисленные отряды обороны...

...Мы с мужем часами бродили по улочкам города и его центральным аллеям, наблюдая современную жизнь кременчужан и вглядываясь в их лица. Что мы видели в них или, что будет точнее, - что хотели увидеть?

Очень много молодежи, зеленых аллей и парков. Сплошные магазинчики и банки, - что само по себе свидетельствует о том, что какой-никакой достатоку местных жителей имеется.

Когда-то Кременчуг слыл центром деловой активности Полтавщины, и банковская деятельность была здесь очень развитой. Еврейское население занималось в основном торговлей и ремеслом, как и везде на территориях «черты оседлости». Имперская администрация пыталась канализировать трудовую активность еврейского населения в промышленное производство крупных городов, запрещая им селиться в деревнях и заниматься там любым бизнесом.

Однажды в Кременчуге построили суконную фабрику, специально с целью занять еврейское население. Но делали это в принудительном порядке.

Так вот, фабрику построили, народ нагнали, а условия жизни организовали невыносимые, и стали евреи всяческими путями уклоняться от такой работы, участились побеги, производительность труда падала. В конце концов, фабрика разорилась, а евреи были объявлены государевыми чиновниками бездельниками и паразитами.

По моему глубокому убеждению, А.И. Солженицын в своем труде «200 лет вместе» необъективно оценил ситуацию с участием евреев в сельском хозяйстве, промышленном производстве и в экономике России в целом на протяжении 18 и 19 столетий.

Он, на мой взгляд, выразил предвзятую и вполне одиозную официальную точку зрения, укоренившуюся в умах населения российской империи и во многом навязанную властными кругами.

А что же на самом деле происходило, например, на Полтавщине, в тех городах, которые мы посетили?

Во второй половине 19 века самой известной и второй после Нижегородской слыла именно Ильинская ярмарка. Она регулярно открывалась сначала в Ромнах (там мы еще побываем), а потом переместилась в Полтаву.

Мотором ярмарки были еврейские купцы, которые, благодаря своей энергии предпринимательства, готовности к коммерческому риску и общей более высокой культуре, вывели на российский рынок европейские товары лучших марок: голландские, итальянские, немецкие, французские. Они же и для российских товаров открыли мировые рынки. Евреи были пульсом новой капиталистической экономики, ее нервом. Но признать это способны лишь непредвзятые историки.

... Рынки и магазины Кременчуга полны товаров и покупателей, как 150 лет назад.К сожалению, специализированные книжные магазины в городе отсутствуют. Есть лишь книжные отделы в магазинах канцелярских товаров и книжные развалы на центральной улице города, носящей имя Ленина. В то же время современные справочники указывают, что именно Кременчуг до Октябрьского переворота был книжным городом, даже более, чем Полтава... Так, к примеру, родной брат прадеда Борис Непомнящий в Кременчуге держал типографию, но об этом мы узнали позже, когда Дима изучал документы в Полтавском архиве.

Мы заранее решили, что обязательно посетим краеведческий музей, библиотеку и городской архив. Нас интересовала еврейская история места, и мы надеялись найти в архивах следы пребывания в городе семьи Бродских.

Архив работал. И что замечательно, нас радушно встретила его «хозяйка» и потратила некоторое время, отвечая на наши вопросы. Вот что мы узнали.

Частично архив был эвакуирован до начала немецкой оккупации, и сведения о родившихся после 17-го года можно отыскать в Полтавском государственном архиве. А вот информация о родившихся ранее, - вряд ли сохранилась, так как архив сгорел во время отхода немцев. И неизвестно, на самом деле, кто его поджег: немцы или те, кто оставался. Ведь в этом архиве находились, кроме всего прочего, и сведения о тех, кто сотрудничал с оккупационными властями. Таким образом, нам оставалось надеяться на Полтавский архив.

Краеведческий музей Кременчуга находится в самом центре города, на углу улиц Перемоги и Ленина. Да, так замысловато согласуются в современной истории города вехи его советского и постсоветского периодов.

О том, что город возник на берегу Днепра еще в 14 веке, можно узнать лишь в музее, - ничто в самом городе об этом не напоминает.

К сожалению, лето 2007 года выдалось очень жарким, температура воздуха доходила до 37 градусов, и находиться в здании музея долго мы не могли. Кондиционеров там не было. Поэтому, за 3 часа нам удалось лишь мельком осмотреть экспозицию, что само по себе свидетельствует о ее солидных масштабах.

Мы добежали даже до этажа, где была комната с экспозицией, рассказывающей о еврейской истории города. В основном это экспонаты, подаренные частными лицами: фотографии, одежда, предметы утвари, религиозного культа. Но самым ценным для нас оказалось вот что. Сотрудники музея, узнав о цели нашего путешествия, подарили нам книгу-справочник о людях, погибших во время войны, уроженцах Кременчуга и окрестных сел. Что самое замечательное, - именно тот том, в котором содержались интересующие нас фамилии. И мы кое-что там обнаружили, - во всяком случае, Бродских отыскали, и очень много среди них было военных, погибших на фронтах второй мировой войны.. Но кто знает, были ли это наши родственники?

В 2008 году в Кременчуге на территории новой синагоги был открыт памятник жертвам Холокоста, А уже через год он был осквернен неизвестными лицами. О том, что 20% населения Кременчуга к началу 20 столетия составляли евреи, сегодня знают лишь специалисты и те, кто этим интересуется.

Если же задать этот вопрос молодым людям, гуляющим по улице Ленина роскошным летним вечером, вряд ли они даже поймут, о чем идет речь...

Полтава

Мы приехали в Полтаву из Кременчуга на поезде около четырех часов дня и остановились в мотеле «Полтава», который находится на другом конце города. С вокзала добирались на троллейбусе, ехали 45 минут.

Как только устроились, сразу отправились обратно на вокзал покупать билеты на ночной поезд в Ромны через три дня, а потом в центр - гулять.

Как и в Кременчуге, центральная улица носит имя Ленина. Очень много молодежи на вечерних улицах, среди огней, в небольших кафе и ресторанчиках.

Мы пробыли в Полтаве 3 полных дня, не считая дней приезда и отъезда. К сожалению, было очень жарко, и это помешало нам осуществить всё задуманное. Мы много ходили пешком, познакомились с чудесной рекой Воркслой, роскошными парками и скверами, посетили 4 музея и даже один день поработали в Государственном архиве.

Я бродила по улицам, которые помнят мою бабушку. Я влюблялась в город, в котором она провела отрочество и юность. Я отыскивала уголки, в которых, как мне казалось, могла бывать юная Соня.

Я испытывала трепет заговорщика, который не знает, что ждет его впереди, но который хранит в сердце верность своим товарищам.

Мы с бабушкой в эти часы и дни были самыми близкими друзьями. Я вопрошала ее сквозь годы о том, что ей было дорого здесь, пыталась отгадать места, где ей было хорошо, всматривалась в старинные дома, которые хранили ее взгляд. Я искала ее повсюду и находила, то смеющейся, то огорченной, то взволнованной и даже отчаявшейся.

Дорогое лицо, которое я уже стала забывать, смотрело на меня отовсюду.

Мне именно этого и хотелось: прежде всего, - вдыхать полтавский воздух, впитывать красоту парков и старинных улочек, наслаждаться роскошной рекой и запоминать, запоминать, запоминать...

Семья моей бабушки переехала в Полтаву, когда ей исполнилось 3 года (по некоторым данным - 5 лет), она была старшим ребенком в семье. Прадед Израиль Леонтельевич Непомнящий работал управляющим на пивзаводе Айзенштадта. Училась бабушка в полтавской гимназии, - в той же, где и Лилиана Лунгина. В этот же период в Полтаве жил Владимир Галактионович Короленко, и, как я узнала совсем недавно, один из дядей моей бабки, Марк Толсторуков, был близко знаком с писателем.

Еврейское население Полтавы стало постепенно увеличиваться в последней четверти 18 века, когда на территорию Левобережной Украины в результате разделов Польши хлынуло еврейское население, в одно мгновение оказавшееся в составе другой страны.

Екатерина понимала, что нужно расселять евреев с перенаселенных территорий, но про ограничения не забыла. «Черта оседлости» надолго определила судьбу полтавских евреев.

Как я уже говорила, в Кременчуге еврейская община всегда была более многочисленной, чем в Полтаве, потому что Кременчуг находился на пересечении многих торговых путей, а Полтава - в стороне от них. Строительство железной дороги в конце 19 столетия несколько изменило это соотношение, но не принципиально.

Насколько я понимаю, история евреев Полтавщины изучена до сих пор очень и очень слабо. По мнению М.И. Горенштейна, огромное количество документов в Государственном Полтавском архиве только еще ожидают своих исследователей.

Так получилось, что нам разрешили поработать с некоторым количеством документов, освещающих имущественное и социальное положение полтавчан в 19 веке.

Путешествуя по Украине, мы поняли, что наша бесхитростная цель - посетить места, где жили наши предки - заставляла людей действовать в отношении нас искренно и открыто.

Позже нам говорили сотрудники музеев и в Полтаве, и во Львове, о том, что им не удалось получить в столь короткий срок допуск к полтавским архивам и очень удивлялись, что нам не пришлось ждать ни дня.

Конечно, наш поиск нельзя сравнить с поисками ученых, нам хотелось обнаружить хотя бы следы родных и близких, - ведь семьи были многочисленными. Мой муж Дмитрий поработал в архиве всего несколько часов.

Молодые сотрудники архива выслушали нашу просьбу познакомиться с документами, в которых можно было бы отыскать следы тех или иных фамилий, род занятий наших однофамильцев, может быть, даже найти какие-нибудь следы своей семьи.

Через какое-то время в зал внесли десяток старинных тетрадей типа «амбарных книг для записей». В одной из них Дима отыскал даже дворянина Бродского, получившего дворянский титул в средине 19 века. Был в Полтаве и купец Бродский, содержавший хлебный магазин. А в Кременчуге Борис Непомнящий (родной брат отца бабушки) владел типографией.

Конечно, эти сведения фрагментарны. Но мы получили огромный заряд уверенности в том, что наше путешествие небесполезно. Мы возвращались в прошлое, чтобы соединить мостами разорванные судьбы разных поколений семей, чтобы почувствовать атмосферу жизни наших прадедов и дедов, чтобы узнать, что с нами произошло. Я не оговорилась. Именно с нами, а не с ними, хотя, конечно, прежде всего, мы открывали страницу их жизни. Но для того лишь, чтобы понять нас сегодняшних, увидеть пропасти и риски, которые ожидают нас и, возможно, наших детей, в будущем.

Мой прадед Израиль Леонтельевич Непомнящий родом из Вильно, из хасидской семьи. Почему они уехали из Вильно?

Так или иначе, семья переселилась на Полтавщину, по-видимому, в последней четверти 19 века.

Полтавский период выпал на годы первой русской революции, последовавшей затем реакции, Первой мировой войны и, наконец, революции 1917 года.

Представить себе это время можно по источникам того времени, и таким источником для меня стали Полтавские дневники В.Г.Короленко. Впервые я узнала о существовании этих дневников именно в Полтаве, в Доме-музее писателя.

Эта небольшая уютная усадьба мало изменилась с тех пор, когда здесь жил Владимир Галактионович.

Он приехал в Полтаву из Петербурга в 1903 году, с желанием обрести здесь покой и возможность творчески работать. Но покоя он здесь не нашел. Революция 1905 года и последующие события вовлекли Короленко в процесс постоянного участия в чьих-то судьбах, спасении жизней простых людей, отстаивании их права на существование. Социалист по убеждениям, правозащитник по сути, не знал он покоя в Полтаве.

О том, что значил Короленко для полтавчан, можно судить по тому, сколько людей вышли проводить его в последний путь в 1921 году. Не будет преувеличением сказать, что за гробом шёл весь город. В музее нам рассказали историю о том, как на похороны приехали евреи из других регионов России, как они становились на колени перед гробом писателя. И я представляю себе в толпе горожан шестнадцатилетнюю Соню Непомнящую, выпускницу полтавской гимназии, «витающую в облаках» юную мечтательницу с дядей Марком Толсторуковым, членом «Бунда», социал-демократом («меньшевиком»), за что отсидел еще в царской тюрьме. Может быть, рядом с дочерью и братом жены за гробом великого русского писателя шел и мой прадед Израиль Ионтельевич Непомнящий...

Усадьба находится в конце тихой улочки, мы шли к ней из центра, от Пушкинской.

Рядом с музеем - городской парк, в котором часто гулял писатель. Здесь же находится и его могила.

Мы были единственными посетителями музея, и поэтому меня не покидало чувство, что мы здесь в гостях, как давно знакомые семьи. И, как это часто бывает, возникло острое мгновенное ощущение, будто я уже здесь когда-то была. И стоит лишь выйти в сад, я сразу увижу кого-нибудь из хозяев дома.

В кабинете Владимира Галактионовича нам показали стол с двойной стенкой, где он прятал от большевиков свой дневник. После его смерти дневник сохранила дочь Татьяна.

Можно долго перечислять только имена людей, которых Короленко удалось спасти.

Он в любую погоду, при любой власти шел и буквально вырывал людей из ловушек смерти, с постоянным ежедневным риском для собственной жизни и благополучия семьи.

В конце концов, сердце его не выдержало такой перегрузки, и он умер 60-летним.

На одной из последних фотографий он выглядит глубоким стариком, душа которого исстрадалась от несправедливостей и несчастий, обрушившихся на людей и бессилия изменить ход вещей.

Но Короленко изменял ход событий, потому что ему часто удавалось вырвать жизнь человека из лап безжалостных большевиков или белогвардейцев, черносотенцев или просто бездушных чинуш.

Чудесный тихий сад окружает дом, пение птиц успокаивает сердце, а близлежащие улочки странным образом хранят присутствие того беспокойного времени, когда по ним бегали красноармейцы с винтовками, вышагивали отряды черносотенных погромщиков и прятались в ночи вооруженные бандиты. И среди всего этого жила семья Владимира Галактионовича. Не просто жила, а была спасительным островом для многих горожан. Отсюда на базарную площадь уходил он с ближайшими друзьями осенью 1905 года останавливать погромщиков, и еврейских погромов в Полтаве фактически удалось избежать.

В эти тревожные вечера собиралась женская половина семьи за круглым столом с друзьями ожидать возвращения переговорщиков. Сколько им пришлось пережить отчаяния и надежд в те далекие осенние вечера...

Вот что мы узнаём из работы Михаила Исааковича Гольдштейна «Очерки истории евреев Полтавщины»:

«Полтавская газета "Русские ведомости" в декабре 1905 г. писала, что благодаря своевременным мерам администрации при содействии некоторых общественных и военных деятелей в Полтаве удалось предупредить погромы. В 46 местах губернии их избежать не удалось.Газета "Полтавщина" 13 января 1906 года писала: "У Полтаві в жовтні була у значній кількості розповсюджена чорносотенна література, підготовлялись "истинно русские люди", настрій був напружений. Деякі гласні і члени міської думи (Короленко, Сеяльський, Сосновський, Старицький, Хабур та інші) вживали всі заходи, аби не допустити до погрому, ходили по базарах, і взагалі, де купчиться єврейське населення, говорили промови, випускали відозви. Залізничники взяли на себе охорону порядку в городі, озброєні (на десяток один револьвер) - ходили по місту, і де помічали натовп, старалися його роздрібнить. 18 жовтня 1905 року чорносотенна демонстрація з портретами царя, яка мала кінчитися погромом, почала безчинствувати, була стримана залізничниками".

Полтавский полицмейстер отдал приказ вести строжайшее наблюдение за деятельностью некоторых лиц. По слухам, они агитируют население и подготавливают еврейский погром. Эти лица были арестованы. Несмотря на предупредительные меры, черносотенцы продолжают антиеврейские акции в Полтаве. В ночь на 20 мая 1906 года на базарной площади были найдены листовки "О, русские" с призывом убивать евреев, "уничтожать жидовское отродье". В то же время раздавались призывы защищать евреев. "Правительство беспощадно льет кровь передовых борцов, русских братьев наших и первых борцов за свободу наших истинных братьев и мучеников-евреев".

Власти оправдывались. В ответ на статью в газете «Колокол» от 4 марта 1906 года, которая обвиняет полицию и администрацию в подстрекательстве погромов, Полтавский губернатор издает обращение с просьбой не верить слухам о возможности еврейских погромов и причастности к организации погромов правительственных органов. Он заверяет, что в случае погромов они должны быть остановлены решительными мерами. Предупреждены были погромы в ближайших от Полтавы селениях - Н. Санжары и М. Перещепина.

Газета «Полтавщина» 4 ноября 1905 года писала, что евреи Н. Санжар благодарят священников, земского начальника Андрузского, земского доктора Стефанова и всех ораторов «за успокоительные слова и Яблонского за принятие мер к спокойствию» (20 подписей).

4 ноября 1905 года появились слухи о еврейском погроме. Евреи начали выезжать. Но в результате мер, предпринятых приставом, и вмешательству наиболее развитых крестьян погром был предупрежден».

В отдельных случаях в других уездах погромы тоже были недопущены. Газета "Полтавщина" 8 ноября 1905 года писала: "Жители Лохвицы решили не допускать у себя погрома. Была учреждена городская охрана, где сплотились обе нации (евреи и русские), еврейские лавки были закрыты на все время военного призыва. Были вызваны солдаты. Провокационные попытки не удались, и все стихло. Газета "Полтавщина" 13 ноября 1905 года: "м.Яготин, Пирятинского уезда. Пристав Лавговский вменил в обязанности стражников охранять евреев. Отнял у разных людей награбленные товары при погроме в Киеве. Честь и хвала ему".

Та же газета писала, что в м. Борисполь Переяславского уезда местные крестьяне погрома не допустили. Они две недели охраняли порядок. Когда в день предполагавшегося погрома явился пристав, крестьяне уличили его в подстрекательстве к погрому. На сходе единогласно постановили предоставить волостному старшине, а не приставу определять время работы винных лавок».

Эти случаи, конечно, не исключают погромных эксцессов. Но мне важно понять, что атмосфера в Полтаве и области несколько отличалась от многих других районов центральной и южной Украины того периода. Я смею думать, что роль Короленко и его друзей в этом деле не последняя...

На следующий день после посещения Музея В.Г.Короленко мы отправились на Подол, в бывшую еврейскую слободку, где нам удалось увидеть и даже услышать отголоски еврейской истории этой улицы. К Подолу спускается улица Шолом-Алейхема, мы прошли ее почти до конца, - сильная гроза помешала спуститься к реке.

Здесь, на высоком берегу Воркслы Петр Первый поджидал Карла 12 для главной битвы за империю.

И выиграл ее, несмотря на отчаянное сопротивление Ивана Мазепы и его сторонников. Памятник победе над шведами стоит на главной площади города, а вот история Мазепы только-только пробивается из подполья забвения и проклятия.

В одном из многочисленных книжных магазинов мы купили книжку писем Мазепы к своей возлюбленной на украинском языке.

Ничего более трогательного я в своей жизни не читала. Невозможно себе представить, что этот человек мог отправить на плаху своего бывшего соратника. Но, тем не менее, было именно так. Я вспомнила свое первое впечатление от «Тараса Бульбы» Гоголя.

Сцену прощания матери со своими сыновьями я долго не могла дочитать до конца, - душили рыдания. А сцену еврейского погрома я Гоголю так и не могу простить, хотя понимаю, что это правда, что писатель отразил неприкрытую ничем страшную действительность.

Но Гоголь - писатель, а не хроник времен Богдана Хмельницкого. От него я ожидаю сочувствия к страдающим и защиты человеческого в человеке. Я ожидаю от писателя высшей правды, а не повседневной, уличной.

Пожалуй, благодаря трагической фигуре Мазепы я лучше стала понимать украинцев, - их стремление создать независимое государство и готовность при этом платить какую угодно цену за осуществление своей мечты...

Но в столкновении обычного человека с необходимостью пренебречь чужой жизнью ради мечты часто побеждает человек, а не его мечта. При этом в характере современных украинцев столько мягкости и великодушия, сдержанности и какой-то располагающей дружественности...

Дождь застал нас у старинного заброшенного дома. Нам оставалось лишь прижаться спиной к его стене и ждать, когда он кончится. Во время короткой передышки мы перебежали в магазинчик и разговорились с его хозяйкой продавщицей. Оказалось, что она девочкой жила на этой улице и помнит еще некоторых хозяев местных домиков, многие из которых были евреями. Она показала нам рукой на один домик с мансардой, поведав историю старушки, одиноко закончившей в нем свой век. А когда-то в этом доме была аптека, которую содержал еще ее дедушка...

Полтава была художественным музыкальным центром, куда съезжались знаменитые певцы, актеры и исполнители. По рассказам моей двоюродной тети в семье Непомнящих часто встречали гастролирующих артистов.

После спектаклей молодежь шла в дом моего прадеда, где им всегда были рады. В такой атмосфере росла моя бабушка, музыкальные способности которой обнаружились очень рано. Надо отметить, что вся семья была музыкальной: дед Сони, мой прапрадед Ионтель Непомнящий хорошо играл на скрипке, многие члены семьи прекрасно пели. Купить пианино было непросто, но отец Сони пошел в порт на разгрузку мешков с зерном и за несколько ночей заработал нужную сумму денег.

Бабушка стала пианисткой, и всю жизнь музыка была ее другом и спасением от невзгод и одиночества. Музыка притягивала к бабушке талантливых людей, и в ней нуждались те, кто жаждал душевной полноты и творческой радости.

Семья покинула Полтаву в самом начале 1930-го, перебралась в Харьков. Наступают страшные голодные годы. Но это уже другая история...

Ромны

Итак, свершилось. Я ступила на землю, по которой бегала девчушкой моя бабушка. Я не знаю, где, на какой улице, находился их дом, Но я знаю, что это было здесь. Сегодня в Интернете можно найти почти все, что касается истории любой страны, города или деревни. Но уже сложнее обстоит дело с конкретными людьми, которые когда-нибудь проживали в той или иной местности. Отыскать иголку в стоге сена - узнать историю конкретной семьи. Это под силу только их близким потомкам.

Но без этой кропотливой работы полноценная история не состоится - ни отдельно страны, ни мира в целом.

Нас так много живет на планете, и худо-бедно, мы представляем себе историю человечества. Но самое главное в этой истории, возможно от нас сокрыто.

Наше сознание с поразительной легкостью оперирует большими цифрами перемещения народов, мы исследуем историю войн и экономического роста и падения, мы бойко отвечаем на вопрос о будущем человечества, но мы плохо представляем себе, почему страна живет сегодня так, а не иначе, почему с нами происходит именно то, что происходит.

Судьба предопределена или, все-таки, кое-что зависит и от самого человека?

Обратима ли история?

Вот такие вопросы немного беспокоят меня, и поэтому я приехала в Ромны, - городок, история которого насчитывает более 1000 лет.

Старинный город на Сумщине одолжил свое название у реки Роменки, притока Сулы. А может, ромашка, ромен-цвет, поделилась именем с Ромнами, укрывая город каждое лето белым ковром цветов? Люди жили здесь еще в праисторические времена. Об этом помнят скифские курганы на околицах города. Местное городище «Монастирище» дало даже имя целой археологической культуре - роменской.

«Поучение» Владимира Мономаха (1096) вспоминает город Ромен, крепость на юго-востоке Руси - впервые из всех документальных источников.

Город долго возрождался после опустошения татарской ордой в 1239 г.

В 1604 г. магнат Михаил Вишневецкий строит на месте старого детинца бастионный замок на высоком берегу Сулы, где разместил гарнизон. Ярема Вишневецкий в 1644 г. реконструировал форпост. Но это не помогло известному плохим нравом князю: в 1648 г. восставшие казаки выгнали войско Вишневецкого из Ромен.

С того времени в крепости базировались казацкие отряды, которые принимали участие в походах на Чигирин 1677-1678 гг., в войне с Турцией и Крымом 1676-1681 гг. А в ноябре-декабре 1708 г. в городе была зимняя штаб-квартира шведского короля Карла XII и гетьмана Мазепы.

В 1770-х годах в замковых подземельях скрывался вожак казацких повстанцев Семен Гаркуша. В 1764 г в Ромнах на средства уроженца Роменщины, последнего кошевого Запорожской Сечи Петра Калнишевского была построена деревянная Покровская церковь. Иконостас этого храма в 1768-1773 гг. выполнил роменский скульптор и резчик по дереву С.Шалматов.

Времена менялись - и Ромны тоже.

Из магнатской крепости город в начале ХІХ ст. превратился в ярмарочный центр Левобережья. Особенно масштабной была Ильинская ярмарка, куда приезжали купцы из России, Польши, Дании, Литвы, Франции, Турции, Болгарии... Специально на ярмарку сюда дважды (1843 и 1845 гг.) приезжал Тарас Шевченко. Для развлечений прибывших работали два роменских театра. Именно здесь гениального актера М. Щепкина увидел будущий декабрист С. Волконский - и начал собирать пожертвования для выкупа его из рабства.

...Мы приехали с Дмитрием в Ромны из Полтавы, хотя в бабушкиной жизни все было наоборот. В Ромнах она родилась в 1905 году, а через 2 или 3 года семья перебралась в Полтаву. Прибыли мы в этот городок уже на исходе нашего путешествия, когда в кармане было денег - «тютелька-в-тютельку». Об обратном билете в Москву позаботились заранее, - купили его еще в Полтаве. Это обстоятельство внушало некоторую уверенность, - уж три-то дня как-нибудь перекантуемся!

Вышли из поезда на привокзальную площадь. И куда дальше? Никаких справочных бюро, тётушек, предлагавших жилье, что-то тоже не видать. Куда ехать?

У нас были адреса гостиниц, так что, решили начать с них. Впихнулись в какой-то автобусик, проехали до главной площади и буквально вывалились на тротуар. Гостиница оказалось прелестной, но очень дорогой. Вторая - еще дороже.

Мы ничего не понимали. Как так?! В этом маленьком городке, почти деревне, - гостиницы дороже, чем в Полтаве и Кременчуге?! В третьей нам все стало ясно.

Ромны оказались местом, куда съезжаются представители фирм для заключения торговых сделок со всей центральной Украины. Ну, место такое удобное: Киев и Харьков близко, до Полтавы рукой подать, - очень удобно! Вот это да! Влипли...

Но не сдались. Решили сменить тактику. Стало ясно, что нужно искать частников.

Поплелись с вещами поближе к рынку, - может, там повезет больше? Дима остался сидеть на лавочке с вещами, а я отправилась по близлежащим магазинчикам искать удачи, - может, кто подскажет, у кого можно снять квартиру?

На меня снизошло абсолютное спокойствие. Я точно знала, что ночевать мы будем в постели, а не на вокзале.

В одной забегаловке мне улыбнулось счастье, - но нам оно было не по зубам, хотя 70 гривен за трехкомнатную квартиру в сутки - это песня!! Такого никогда и нигде не было и не могло быть!! Но - увы!

У нас было всего 60 гривен, которые мы могли потратить на три ночи. В Полтаве мы платили 130 гривен за комнатку в гостинице и считали, что нам очень повезло!

Красотка, которая хотела нам сдать жилье, очень хотела нам помочь, но она не думала, что у нас все так плохо...

Ладно, пошли дальше. Кто-то (уже точно не припомню - кто) посоветовал обратиться в пустующее летом общежитие какого-то техникума, подсказали, как пройти туда.

Идем. По дороге уточняем у прохожих путь. Вот бежит, торопится какая-то тетушка. Я спрашиваю у нее, как нам пройти туда-то и туда-то. Она живо радуется: «О! Дак и мне туда же, давайте, проведу!» Идем, приободренные, разговариваем с нашей новой попутчицей. Что да как. Рассказываем, что нужно остановиться на три ночи. Ищем, где.

- А хотите ко мне? - спрашивает.

- Но...

- Да я не возьму много, сколько дадите, не на улице же вам оставаться. Вот что сделаем. Вы подождите меня, пока я сбегаю до техникума, мне там дела уладить надо, а потом и пойдем ко мне.

Ну, что нам оставалось делать? Перенесли вещи под крышу небольшого магазинчика и стали ждать. Прошло 10 минут, 15, полчаса. Наверное, решила не связываться с нами...

Но стоим, как вкопанные, никуда не уходим.

Прибежала, улыбнулась широкой улыбкой: «Ну, что, решили, видать, что не придет тетка, передумала? Айда!»

По дороге к дому Люда (так звали нашу благодетельницу) предупредила нас, что представит нас всем соседям как родственников из России. Мы ведь не будем возражать? Да зачем же возражать? Пожалуйста, милости просим!

Квартирка оказалась двухкомнатной, наша комната - проходная. Славненько, вспомним счастливое детство крымских отпусков, когда в одной комнате порой ночевали по четверо, а то и по пятеро.

Справимся, ведь нам крупно повезло! Люда оказалась сердобольным человеком. Старалась сделать наше пребывание в квартире максимально удобным, не мешала нам, подкармливала неприметно. То кукурузки сварит, то компотиком угостит, а уж овощи были всегда на нашем столе.

Мы в первый же вечер рассказали ей о цели нашего путешествия в Ромны.

Бывают такие люди, с которыми сразу легко можно найти общий язык, несмотря на разницу во всем, - ведь в обычной жизни мы бы никогда не познакомились с Людой. Простая труженица, крестьянка, она старается видеть в людях хорошее. Ведь кто мы ей, чтобы сразу в дом пустить, ключи вручить, накормить, напоить...

Поверила, что не злодеи.

Со своей стороны объяснила, почему решила нас взять - ремонт балкона затеяла, так что, денежки лишними не будут. Но по старой советской привычке (это не она говорит, а я) боится соседского осуждения, не хочет афишировать, что жильцов впустила.

Так ведь и мы так же себя ведем в Москве. Соседям объявили, что пока нас не будет, в квартире поживут дети наших хороших знакомых.

Так что в этой части ничем мы от Люды не отличаемся.

Мы приехали в Ромны в середине июля, - жаркое лето в разгаре. Первое впечатление от городка - самое благоприятное: аккуратные улочки, невысокие дома, город на холме, с которого открывается потрясающий вид на окрестные поля и леса, среди которых прячется река, и ветер гуляет в небесах.

В первый же день мы отправились бродить по городу, чтобы познакомиться. Дима безошибочно угадал направление к реке. Мы прошлись по старинным улочкам, вышли к базарной площади, обогнули территорию православного храма и остановились, пораженные красотой открывшейся панорамы. Внизу течет река Роменка, - мы видим, как она медленно сливается с Сулой. Какая роскошная дубрава сторожит эту встречу, - будто две судьбы сливаются в одну навеки...

Плавно спускаясь с холма, мы выходим к реке.

Однажды более ста лет тому назад здесь разыгралась драма. В один из чудесных летних дней на середину реки выплыла лодка. В ней сидели трое: двое молодых людей и девушка, очень красивая. В этом месте течение Суллы становится сильным и глубоким. Один из юношей произносит речь:

- Я решил, что все мы сейчас умрём. Больше я так не могу жить, я люблю её, а она любит тебя! Не жить нам никому! - и начинает с силой раскачивать лодку...

А другой юноша не медля ни секунды, спокойным, очень спокойным голосом отвечает:

- Но мы - то с тобой выживем, ты прекрасно это понимаешь, ведь никто лучше нас в Ромнах не плавает! А вот она... Подумай, ты станешь её убийцей!

Мгновение, еще одно... и безумец сникает, вяло убрав руки с бортиков лодки...

Эти трое - все - мои родственники: будущие родители моей бабушки Сони и родной брат жениха, отчаянно влюблённый в красавицу Ребекку...

В роменских садах поспели яблоки, и от их аромата кружится голова. Кольнуло сердце воспоминание: перед смертью бабушка просила принести ей яблок. Она уже никого не узнавала, бредила, впадала в забытье. Но твердила, едва приходя в себя: «Принесите мне яблочек, яблочек принесите».

Я совсем забыла об этой ее последней просьбе, а здесь обожгло жаром узнавания: в мутных образах бреда она погружалась в детское воспоминание об этих июльских яблочных садах в Ромнах.

Она снова увидела себя девочкой, сбегающей к реке, с хрустящим ароматным яблочком в руках, она снова и снова ощущала на губах своих вкус этих плодов, как вкус самой жизни.

И вот теперь я спускаюсь, возможно, по той же самой тропинке, среди тех же самых домиков и вдыхаю аромат тех же самых деревьев...

В Еврейской энциклопедии написано, что город Ромны (Ромены) упоминается в летописях с начала 11 века, а в некоторых источниках мне приходилось встречать еще более раннюю дату - 952 год.

Я не исключаю, что название города может быть связано с византийскими походами киевских князей к Константинополю (к ромеям), ведь это как раз было время агрессивной внешней политики Руси, выход ее на международную арену. А путь в Царьград, возможно, пролегал и здесь.

Сула, вбирая в себя воды мелких рек и ручейков, течет на юг, к Днепру, а там - и к морю. Правый ее приток - река Ромен, длиной 111 километров, у подножия холма, на котором стоит город, отдает свои воды Суле.

Из ЕЭ я узнала так же, что евреи поселились здесь в 17 веке, территория входила в «черту оседлости», еврейское население постепенно росло и к началу 20 века составляло уже 30% всего населения Ромен. В 1910 году в городе насчитывалось 9 синагог...

На второй день мы отправились в краеведческий музей, - нам отчаянно повезло, потому что это был единственный день (суббота) из наших трех, когда Музей работал.

Здание, в котором музей располагается, построено в 19 веке, каменное, двухэтажное. Рядом - городской архив, - вот куда бы попасть! Но он не работает в открытом режиме, кроме того, с субботы до понедельника включительно у него выходные дни.

Музей неплохой, но еврейской истории Ромнов в нем нет.

Есть упоминание знаменитостей, родившихся в Ромнах: физик Иоффе, режиссёр Таиров, композитор Исаак Шварц, - имена известные в Советской истории.

Значительное (если не основное) внимание местные «музейщики» уделяют украинской истории.

Княжество Литовское, Речь Посполита, Запорожская сечь, - все это есть, конечно. Владелец Ромен - казачий атаман Андрей Маркович Маркевич, между прочим, по свидетельству Еврейской энциклопедии - крещенный еврей.

Вообще, как это мы уже заметили и в Полтаве, и в Кременчуге, история евреев в Украине как-то замалчивается, как будто их здесь никогда и не было. Как будто не было погромов, гетто, экзекуций, исхода...

Но ведь я точно знаю, что в Ромнах существовала еврейская слободка!

И вот, наконец, на самодельной карте, вывешенной в одном из залов музея, мы обнаруживаем ее следы:

Бывшая Еврейская улица сегодня называется улицей Пролетарской солидарности. Неплохо, в общем-то, если бы только пролетарская солидарность не оборачивалась горем других людей...

Попасть в бывшую еврейскую слободку удобнее всего через парк Шевченко, - что мы и сделали. Парк роскошный, старинный, с фонтанами и скульптурами.

У ворот стоит памятник Тарасу Григорьевичу Шевченко - первый на Украине памятник поэту.

А в глубине аллей мы наткнулись на забавный памятник свинье «от благодарных украинцев».

Проходим сквозь роскошные широколиственные аллеи и попадаем на тихую улочку, расположившуюся на верхней террасе городского холма. Где-то здесь, возможно, стоял и дом моего прадеда...

Вслушиваюсь в тишину жаркого дня, где-то скрипнула калитка, прокричал петух, сверкнула жёлтым оперением иволга. Где вы, мои дорогие?

Долго стоим у обрыва позади старинного здания бывшей мужской еврейской гимназии, захваченные восхитительным зрелищем раскинувшихся вдали полей и лесов.

Сейчас здесь приют для сирот. А чуть дальше - педагогическое училище. А еще дальше - бывшая духовная семинария, земская больница...

Еврейская община была создана в Ромнах в 18 в.

В 1803 г. в Ромнах проживало 127 евреев (мещане и один купец); в 1847 г. - 759, а в 1897 г. - 6 378 (28,3% населения). Росту численности еврейского населения способствовало строительство Ромно-Либавской железной дороги.

В 1881 г. и в октябре 1905 г. в Ромнах произошли еврейские погромы. В 1905 г. восемь евреев были убиты. После каждого из зверств часть евреев эмигрировала, некоторые в Эрец-Исраэль.

Семья моего прадеда переехала в Полтаву не позднее 1910 года.

Я покидала Ромны со смешанным чувством радости и тоски.

Радость - от встречи с чудесной украинской природой. Тоска - от чувства невосполнимой утраты уникального мира, в котором жили не одно поколение моих предков.

Этот мир никогда не вернется к нам, он будет жить лишь в нашей памяти и, возможно, в памяти детей и внуков. А потом? Что будет потом?

В следующем 2008 году мы отправились в двухнедельное путешествие по Западной Украине. Мы наметили для посещения города Броды, Львов и Черновцы. Почему выбрали именно эти города?

История евреев Восточной Украины тесно соприкасалась с историей их западных соседей - евреев Галиции и Буковины, хотя и отличалась некоторыми существенными особенностями.

Нам было интересно сравнить эти два мира, чтобы лучше понять их общую судьбу.

Елена Батенкова.

Москва. Осень 2010 года.