 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
|
||||||||
| ||||||||||||||||||
Один из самых обаятельных и сексуальных телеведущих живет аккурат напротив хоральной синагоги в Большом Спасоглинищевском переулке. Это отнюдь не единственный факт, связывающий его с евреями. Вся его жизнь проходила рука об руку с нашим народом. Видимо, поэтому на просьбу о встрече ведущий программ «Антропология», «О, счастливчик!» и «Ночная смена» ответил моментальным согласием. — Вы сейчас находитесь в стадии разработки нового проекта, потому что программа «Ночная смена» закрылась или реорганизуется. Что вы будете делать дальше? — Да, сейчас мы действительно раздумываем над тем, как нам переиначить «Ночную смену» к новому телесезону. Во-первых, потому, что начинать новый сезон на старой, пусть даже самой удачной платформе, не в моих правилах. Кроме того, я чувствую, что прямой эфир пока еще не утратил значения. Так что я планирую с октября вести «Ночную смену» в прямом эфире. — В СМИ прошла информация о том, что вы работаете над созданием нового проекта на радио. Как это будет выглядеть? — Я хочу образовать кибуц здесь, на этой земле. Только кибуц этот не будет выращивать ничего сельскохозяйственного. Он будет выращивать новый журналистский жанр. Я бы хотел вернуть «короля» на трон, ибо «королем» журналистики следует признать репортаж. Именно этот король в последнее время заметно обнищал в журналистской практике. Гораздо легче сунуть микрофон под нос звезде и послушать, что этот профессиональный говорун наболтает, чем добывать факты и потом делать из них новеллы. Я набрал 24 молодых человека обоего пола. Почти все они не имеют вообще никакого журналистского опыта. Единственное, за что я ручаюсь, — одаренность этих ребят, потому что их я отобрал из 200 человек, откликнувшихся на мое предложение о сотрудничестве. Кстати, это напоминает литературный семинар; мы бы хотели обтесывать друг друга и вместе разрабатывать новый, доселе неизвестный радиожанр. Надеюсь, в октябре наша радиостанция начнет выходить в эфир, а «Ночная смена» будет опираться на это радио. — Как вы оцениваете ситуацию в Израиле, где обстановка в связи с новым витком конфликта между израильтянами и палестинцами последние полтора года накалена до предела? — К сожалению, я совершенно не силен к политике. Могу говорить об этом только как простолюдин, побывавший в Израиле. Я хочу сказать, что евреи выбрали именно Землю обетованную для создания государства не только потому, что там историческая родина. Это не тот случай, когда высланные в 1944 году крымские татары стремились из казахских и узбекских степей домой в Крым, к кипарисам и реликтовым рощам. На этой земле нужно много крови, пота и слез, чтобы вырастить хоть что-то. Когда я был в Израиле, то с удивлением обнаружил тоненькие шланги, подведенные чуть ли не к каждой травинке, потому что само по себе там ничего не вырастет. Сколько труда и таланта нужно народу, чтобы в выжженной пустыне создать такой оазис! Я не хочу быть неправильно понятым и считаю, что любой национализм, шовинизм ведет к регрессу развития современной цивилизации, но когда увидел арабские поселения, то подумал, что их обитателям стоит поучиться у израильтян — перенять медицинские, агрономические и прочие навыки. Ведь у современных евреев и арабов один прародитель. Если бы я был предпринимателем, то бухгалтером и топ-менеджером нанял бы еврея, иглоукалывателем — китайца, сапожником — ассирийца, а часовщиком — швейцарца. Так почему же арабы не поступают мудро? Мне кажется, что рядовой араб не считает каждого израильтянина своим врагом. Этот конфликт порожден политическими кознями группки людей, взявшихся говорить от лица целого народа, который живет в грязи и нищете. Один чрезвычайно уважаемый израильский политик заявил, что строить стену для него равносильно аутодафе и он намерен уйти из политики в случае начала строительства этой стены. Моя бы воля, я построил бы эту стену за три месяца. Это лучший вариант. Пусть палестинцы за этой стеной попробуют хоть одну пальму вырастить и прорыть непересыхающие каналы. Для них это было бы полезнее, чем заниматься сборкой и разборкой «Калашниковых» по секундомеру. Мне в голову приходит учение о гончарном ремесле, где стеснение придает форме изящество. Видимо, евреи — народ с такой исторической судьбой, что Всевышний не дает им спать спокойно, посылая различные и, как правило, трагические испытания. — Что вас связывает с еврейством? — Вся жизнь нашей казачьей семьи связана с еврейством. Первые годы моей жизни прошли в одном из дворов в центре Ростова, где рядом с нашим флигелем стоял такой же, в котором проживала известная в городе еврейская семья Турчинских. В период фашистской оккупации моя прабабушка прятала женщин и детей из этой семьи в нашем погребе. Наша семейная хроника гласит, что в годы Гражданской войны среди Турчинских была некая Амалия — невероятная красавица, я прекрасно помню ее черепаховый гребень. Мой прадед дружил с Буденным. Однако Первую Конную армию на Дону создал не Буденный, а некий Доменко. Насколько я знаю из семейной хроники, этот Доменко страстно влюбился в Амалию Турчинскую. Как-то вечером Первая Конная вошла в Ростов, и Буденный отправился сразу к прадеду во флигель. Сидел он там и глотал самогон. Вдруг прадед слышит: «Жидов всех в распыл» — Буденный был страшным антисемитом. А за пятнадцать минут до этого во флигель заходил Доменко, чтобы в очередной раз признаться в любви Амалии. Моя родная тетка — наполовину еврейка: сестра моей бабки была замужем за знаменитым ростовским борцом Григорием Моисеевичем Серганским, чемпионом СССР. О нем можно узнать из спортивных хроник за 1935-1937 годы. Один французский еврей как-то мне сказал, что в силу исторических обстоятельств евреи вынуждены были, куда-то приезжая, немедленно считывать код отношений между людьми в этой стране. Еврейский ум имеет свои отличительные особенности; впрочем, это присуще и любому другому народу. Видимо, моя тетя снабдила меня умением производить еврейское количество мини-операций в секунду. Однажды Дмитрий Васильев, председатель общества «Память», заявил, что и меня «уроет». Он сказал: «Может, ты по паспорту и русский, но по мировоззрению еврей». Так что и я попадаю «под раздачу». — Что такое для вас Ростов-на-Дону и ростовская земля? — Все, что нужно знать о Ростове, содержится в одном единственном слове — лебердон (эта аббревиатура расшифровывается как «левый берег Дона»). Большой поклонник лебердона Александр Любимов однажды предложил мне сделать для программы «Время» репортаж о Ростове, потому что это национальное достояние. Как известно, город растянулся вдоль правого высокого берега Дона. А левый берег очень пологий. За ним начинается степь, где с мая по октябрь пахнет чабрецом, полынью. Вдоль всего города на левом берегу растянулись пляжи и турбазы. Раньше, при большевиках, там была вольница, стояло даже несколько шашлычных, что в то время было невероятно. У нас, молодых ростовских казачков, не было проблемы, куда повести девушку в случае взаимного согласия. Это был наш Диснейленд. При знакомстве с девушкой проблема заключалась только в том, через сколько времени она согласится пойти на лебердон. Нам не надо было, как москвичам, ждать момента, когда родители уедут на дачу, или, как мурманчанам, начала полярного лета. Мы сразу шли на лебердон через мост, откуда открывались прекрасные виды. Рощи и камыши шевелились изо дня в день. Сегодня доллар сделал свое дело. За десять лет лебердон изменился до неузнаваемости. На 20-30 километров вдоль левого берега Дона растянулась бесконечная череда кабаков, ресторанов с южными летними террасами. Часов с восьми вечера все это, напоминая Лас-Вегас, вспыхивает огнями, озаряется рекламой, звучит музыка, В одном кабаке ты пьешь кофе, во втором — пиво, в третьем — водку… В этих заведениях, где можно встретить генералов Северо-Кавказского военного округа и бандитов из Москвы, интеллектуалы обсуждают Кастанеду; ростовские проститутки злословят по поводу измельчания нынешних мужчин; казаки думают над тем, как вытащить Россию из тупика. Можно выстрелить из настоящей казачьей пушки 1782 года выпуска всего за тысячу рублей. В 6 утра лебердон пустеет, и город возвращается к работе до следующей пятницы. С правого берега видно манящее зарево огней. Это и есть настоящий Ростов. — Существует ли особый ростовский юмор? — Чтобы понять, что такое свежий, румяный ростовский юмор, приведу один пример. На Дону водится заповедная рыба, которую называют рыбец. Как-то в детстве я спросил у своего деда, джазового барабанщика, что такое «рыбец»? Он сказал: «Понимаешь, внучек, есть баба, а есть бабец, и есть рыба, а есть рыбец». Вот образчик ростовского менталитета и юмора. — Что бы вы пожелали современной молодежи? — Я таки выковырял одну цитатку, которую всем даю в качестве напутствия. Мне кажется, что в ней заключена вся этика анархизма, который я считаю самым правильным и справедливым учением на свете. И если молодые хоккеисты, кинематографисты, литераторы, и кишкомотальщики с мясокомбината на Дербеневской набережной будут ей следовать, то жизнь устроится как нельзя лучше. Это завещание князя Кропоткина, написанное им за полгода до смерти, в 1918 году: «Насаждай вокруг себя жизнь!». Если так поступать при решении глобальных и мелких вопросов, то жизнь будет интересна, да и сам послужишь мирозданию наилучшим образом. Беседовал Даниил ТУНИН Примечание редактора: Мы, конечно, не придерживаемся анархической идеологии как политической доктрины, но полностью солидарны с жизнеутверждающим посылом, позаимствованным Дмитрием Дибровым у Петра Кропоткина. Кроме того, хочется заметить, что если бы все анархисты были бы такими, как Д. Дибров – проблем с анархизмом в России вообще бы не было. |
